Дураченко оксана алексеевна

В доме — чужой

Был свой, привычный, изо дня в день, из месяца в месяц вроде бы одинаковый. Но вдруг изменился в одночасье. Все поплыло. Утратило привычность и размеренность. Рухнули наши давно заведенные с ним отношения. Он перестал понимать нас, а мы его

Когда точно это произошло, не важно. Тут трудно назвать день и час

Но однажды, — чаще после лета, проведенного отдельно от нас, родителей, — мы открываем для себя: действительно, в доме чужой человек. Новый, непривычный внешне и непонятный внутренне, требующий независимости и демонстрирующий колючки. Постоянно огрызающийся и как-то незаметно все больше уходящий от нас.
Внезапно он стал действительно новым, этот ребенок. Мальчики (еще вчера «мальчики»!) впервые берут в руки бритву и учатся выскабливать подбородок. Отказываясь от прежней подростковой гордости — нескольких первых волосинок, придававших им «мужественный вид». Меняется тембр голоса, появляются уже не только баритональные, но и басовые нотки. Девочки от разового интереса к косметике переходят к ее постоянному использованию. Завершение полового созревания обостряет интерес юношей и девушек друг к другу.
Новая стать, новые взгляды, новые требования… Новый распорядок дня: «Когда хочу, тогда и прихожу». Новые голоса в телефонной трубке, не здоровающиеся, а жестко требующие «Машу!» или «Петю!». Буквально все в одночасье становится чужим и непривычным. Одна мать жаловалась, что перестала узнавать родной запах: «От него пахнет чужим мужчиной!». И я ей верил: кто, как не мать, знает родной запах своего детеныша? И каково ей, когда старый и привычный запах ее собственного молока меняется на запах взрослого мужчины?
Постепенно у вас вызревает внутренний конфликт между тем, что вы все острее чувствуете, и тем, с чем никак не хотите примириться. Услужливый разум готов объяснить что угодно и как угодно, однако тревога растет. День за днем развивается этот конфликт, и шаг за шагом эмоции берут верх. Вы укрепляетесь в первоначальных подозрениях, что происходит нечто непоправимое.
А проблема никак не рассасывается. Ощущения кристаллизуются, а ваш еще вчера милый ребенок подкидывает каждый день что-нибудь новенькое. И вот тут разум окончательно отступает и вы сдаетесь, попадая в окончательный плен того особого, на грани истерического, состояния, которое характеризуется очень кратко: синдром чужака. Похоже, вас просто ограбили: был свой, стал — чужой. Вам подменили ребенка. Надо что-то срочно делать. Куда-то звонить, бежать, принимать какие-то чрезвычайные меры. Поначалу вы пытаетесь достучаться до этого чужака и объясниться с ним, но наталкиваетесь на стену.

Государство в государстве

Юность — не просто особый возрастной период. Это совершенно иная психология, иное отношение к жизни и окружающим. Именно это и воспринимается как нечто совершенно чужое для нас.
После одного довольно крупного «выяснения отношений» в семье моих друзей шестнадцатилетний Витя раздобыл где-то стандартную табличку, что вешают на дверях гостиничных номеров, с надписью: «Просьба не беспокоить». Он стал демонстративно вешать ее на дверях своей комнаты и требовал, чтобы тщательно соблюдался «территориальный суверенитет» — никто не заходил в его комнату без его разрешения.
Знаю семью, в которой два брата-юноши пошли еще дальше: они врезали в дверь своей комнаты отдельный замок. Но более символичным кажется еще один, более забавный пример. Один знакомый юноша придумал… флаг своего собственного «государства». После этого предложил родителям вступить в переговоры. Так возник особый договор: о признании друг друга, о независимости и суверенитете, о мирном сосуществовании и даже о дружбе и сотрудничестве. Все делалось как бы в полушутку, однако результаты оказались далеко не шуточными.
Родители и ребенок узаконили существование особой «конфедерации» — семьи, в которой и ребенок, и родители имели четко оговоренные права и обязанности. После этого достаточно быстро прекратились многие конфликты, которые до этого казались неразрешимыми. В случае возникновения новых противоречий каждой из сторон достаточно было сослаться на соответствующий пункт договора, и проблемы снимались.
В этой семье удалось разделить две вещи: ощущение чуждости (придав ей символически-шуточный характер), и знание того подлинного единства, которое существует между родителями и детьми. Члены семьи стали играть в проблемы, вместо того чтобы переживать их по-настоящему, и проблемы оказались преодолимыми. А потом и вовсе исчезли.
Подрастая, молодые начинают все отчетливее ощущать наше сопротивление их росту. Именно так: они растут, начинают самостоятельно думать и действовать, а мы сопротивляемся этому, пытаясь как бы повернуть время вспять, вернуть наших детей в прежнюю систему отношений, в которой они были бесправными. Они начинают действовать и наталкиваются на наше противодействие.
Знаете, почему так сопротивляются многие родители ранним бракам? Думаете, впрямь боятся, что у молодых по неопытности ничего не получится? Как бы не так. Просто потому, что жалко отдавать любимое дитятко — сами еще с ним не наигрались. Косвенное подтверждение этому в позиции многих родителей, пытающихся разрушить такие ранние браки. Когда делать все равно уже нечего (скажем, девушка рано забеременела), иные родители готовы даже сами усыновить (удочерить) ее ребенка, избавившись от отца ребенка — лишь бы вернуть заблудшее дитя в лоно семьи. Да еще и с внуком — двойное удовольствие! Хотя, разумеется, неосознанное и непризнаваемое — все прикрывается разговорами о заботе и родительском долге.