Мудрый рассказ (притча) про ослика, полезные жизненные советы

Мудрый рассказ (притча) про ослика, полезные жизненные советы

Девочка с машинками и фантазиями

Но самая неординарная у нас, конечно, старшая — Варвара. Это меня до сих пор, если честно, иногда приводит в растерянность. Я даже несколько раз обращалась к психологу, благо психолог — ее крестный. Но он только поглаживал бороду, задумчиво говорил: «Дааа…» И предлагал больше молиться.

В куклы Варя начала играть после четырех лет, когда родилась Соня, и то изредка. А раньше она не то, что не интересовалась ими, а просто терпеть не могла. Помню, как-то я подарила ей прекрасную фарфоровую принцессу, она бросила ее на пол и расплакалась.

Но зато она всегда обожала транспорт, любой — машинки, поезда, самолеты, мотоциклы, тракторы. Когда к нам в гости приходили мальчики, то им здесь было раздолье. Из «девчачьего» Варюша признавала только колясочку — катала в ней машинку.

Однажды, года в три, она придумала себе кису и таксу. Помню, я зашла в комнату, а мой ребенок разговаривает сам с собой. Не помню уже, о чем, но очень эмоционально. Увидела меня и показывает на пустой ковер: «Мамочка, а у меня киса и такса, видишь, вот они бегают?».

Невидимые питомцы принесли нам немало пользы. Варя могла подолгу с ними беседовать, а я спокойно занималась своими делами. Кушать они не просили, ухода не требовали, в общем, все было бы прекрасно, если бы не одна маленькая проблема. На прогулках я, бестолковая мама, постоянно на них «наступала», а Варюша горько плакала, да так, что было слышно на несколько сотен метров.

В итоге долгое время мы гуляли так: я поднимала одну ногу, спрашивала, нет ли под ней какого-либо четвероногого любимца, а потом уже ставила на землю. Так же со следующей ногой. Киса и такса были в безопасности, дочка спокойна и мила, а прохожие, боязливо косясь, обходили нас стороной.

Через какое-то время киса и такса внезапно из нашей жизни исчезли, а сама Варя стала автобусом. Она перманентно находилась в рейсе. А если мне нужно было к ней обратиться, я должна была сначала проголосовать «на дороге», потом войти на определенной остановке, предъявить билет и, прояснив нужные мне вопросы, выйти…

А потом она начала рисовать ангела в резиновых сапогах. Каждый день. И объясняла, что это ее друг. Это очень веселило моих подружек, а когда Варю спрашивали, почему он в сапогах, она отвечала: «На улице дождь, как же он будет по лужам прыгать без сапог?».

Безглазая Машка и седой еж

Самая «банальная» в этом смысле у нас средняя — Соня. Она играет в принцесс, королев, царевен, куклы, папу и маму (со своим другом Ваней) и говорит, что когда вырастет, будет «просто мать». Она вообще от природы — простецкая, «колхозница». Да — да, нет — нет… И никаких полутонов.

Младшая, Дуня, выбирает кукол согласно каким-то своим представлениям о прекрасном…

Летом мы были на Украине у свекрови. Бабушка Катя бережно хранит всякие старые вещи: пеленки и ползуночки своих детей, их школьные тетрадки, институтские конспекты и игрушки. Последние сложены у нее в большую корзину, и копаться в ней — одно из любимых занятий наших дочек.

В этой корзине Дуня и нашла свою «подружку» — старую-престарую куклу, которая когда-то принадлежала старшей внучке бабушки Кати (племяннице моего мужа), которой сейчас 28 лет. Голая, вся изрисованная ручкой, с полностью снятым скальпом и без одного глаза, эта кукла сразу покорила Дунино сердце. Бабушка Катя сказала, что ее зовут Машка.

Машка сопровождала нас везде — на прогулках, на пляже, в гостях, в кафе. Дуня качала ее, пела ей песни и целовала. Люди недоуменно косились, в их глазах стоял немой укор: «Вы что, ребенку нормальную игрушку не можете купить?». А одна мамочка, с которой мы познакомились на детской площадке, в следующий раз принесла и подарила нам ослепительную куколку — в небесно-голубом платье, с длиннющими ресницами и кокетливыми белокурыми локонами. Но Дуня презрительно от нее отвернулась и прижала к груди свою — лысую и одноглазую.

Когда мы возвращались в Москву, то Машку с боями оставили там, хотя бабушка Катя, желая сделать Дуне приятное, уговаривала нас взять ее с собой.

Как ни странно, Дуняша переживала недолго и начала играть в обычные игрушки, но ни к одной не испытывала таких нежных чувств, как к лысой Машке. Пока в нашей жизни не появился еж…

Смотрю я на этого ежа и в очередной раз задаюсь вопросом: «А по каким признакам дети выбирают себе любимых игрушечных друзей?»

Ежа этого Дуня нашла в воскресной школе. Кто-то принес сумку с ненужными игрушками. Пока я отвернулась, дочка распотрошила ее, схватила ежа и ни в какую не хотела оставлять.

Там было много красивых, ярких, но почему-то из всех Дуняшка выбрала именно его — чучелообразного (на мой вкус) и похожего на старого седого индейца. Дуня возит его в колясочке, поет песенки, как и лысой Машке, кормит с ложечки и сажает на горшок. Слава Богу, что сейчас он перестал нас везде сопровождать.

Это к психологу…

В общем, общаясь с мамами, я поняла, что у каждого ребенка есть та или иная странная фантазия. Кто-то спит только с электрочайником, кто-то с книгами (мои девчонки, например) кто-то придумывает кису и таксу, кто-то — желтого ослика… А кто-то вообще Какану — это друг сына моей знакомой, который живет в горшке и щипает его за попу.

И не нужно этого пугаться. Гораздо страшнее, если ребенок не фантазирует. А если совсем честно, то я очень завидую детям… Ведь как им мало надо для счастья. Нашел желтую ниточку — и вот у тебя любимая игрушка… Надел на голову колготки — и сбылась мечта о длинных косах. Пусть лучше подольше фантазируют. Ведь они быстро вырастут и попросят дорогой телефон или планшет. И им уже не скажешь: «Возьми картоночку и представь, что это айпад».

Жаль, но они очень быстро станут занудными взрослыми, как и мы.  А как было здорово… Залез под одеяло, закрыл глаза — и ты в прекрасной стране, сказочной и неповторимой. А рядом — верные друзья, которые никогда не подведут. Да, не надо рушить этот их волшебный мир, лучше на время самим стать детьми и войти в него. Это же так интересно!

Единственное, чего не надо, на мой взгляд, делать, это давать «любимцам» становиться домашними тиранами. Если они стали членами семьи, то пусть подстраиваются под нас.

Если я не вижу кису и таксу, пусть посидят дома, а то я на них наступлю. А если у Вари вылупился Костя, то не мы бегаем и ищем его перед обедом, чтобы дочка не расстраивалась, а он «прилетел и сел». И кто не успел, тот опоздал. Только вот как это сделать, я не знаю… Наверное, это вопрос к психологам… Или к опытным мамам…

Психологос: энциклопедия практической психологии Маленький белый ослик в исполнении Лулу

Добрый день, друзья и коллеги! Знаю, что сегодняшняя рассылка вызовет много споров. Я предложу отрывки из книги «Боевой клич матери-тигрицы» о том, как считают правильным воспитывать своих детей восточные мамы. Автор книги — живущая в США китаянка Эми Чуа (Amy Chua), профессор права в Йельском университете. Вы можете с ней не соглашаться, но очевидно, что она — умная и ребенка своего — очень любит. Итак, Моей Лулу было около семи лет, она в это время обучалась играть на двух музыкальных инструментах, и отрабатывала на пианино музыкальную пьесу под названием «Маленький белый ослик» французского композитора Жака Ибера. Это веселая музыка — можно легко представить себе ослика, бредущего по дороге вместе с хозяином — но технически это довольно трудное упражнение для юного пианиста, поскольку разными руками надо поддерживать шизофренически разные ритмы. У Лулу не получалось. Мы бились над этим заданием неделю, тренируя каждую руку отдельно, снова и снова. Но каждый раз, когда она пыталась сыграть двумя руками сразу, ритмы смешивались и сбивались. Наконец, когда оставался день до очередного урока музыки, измученная Лулу заявила, что она сдается. И встала из-за инструмента. «Вернись сейчас же к пианино», — приказала я. «Ты не можешь меня заставить». «Нет, могу». Когда я вернула ее к инструменту, Лулу начала мстить. Она толкалась и пиналась. Она схватила ноты и разорвала их. Я склеила ноты скотчем и запаяла в пластиковую обложку, чтобы них никогда больше нельзя было порвать. Затем я взяла кукольный дом Лулу, отнесла его в машину и сказала, что буду отвозить ее игрушки одна за одной в «Армию Спасения», если она к завтрашнему дню не научится играть «Маленького белого ослика» без ошибок. Лулу огрызнулась: «Что же ты не едешь в Армию Спасения?» Я пообещала лишить ее обеда и ужина, а также всех подарков на Рождество и Ханукку. И никаких дней рождений в ближайшие два, три, четыре года. Когда она продолжила играть с ошибками, я сказала ей, что она сбивается нарочно, из-за своего страха, что у нее не получится. Я велела ей перестать быть ленивой, трусливой и самовлюбленной. Джед отвел меня в сторону и попросил, чтобы я перестала оскорблять Лулу (хотя я этого не делала, я лишь мотивировала ее) , потому что угрозами ребенку ничего не добьешься. Он также предположил, что Лулу просто технически не может сыграть эту пьесу, потому что у нее еще недостаточно развита координация — не думала ли я о таком варианте? «Ты просто не веришь в нее», — ответила я. «Это смешно, — сказал он обиженно. — Конечно я верю». «София могла сыграть эту музыку в том же возрасте». «Но Лулу и София разные люди!» «О нет, только не это! — закричала я, и стала пародировать типичные западные высказывания. — «Каждый человек по-своему особенный. И каждый неудачник по-своему особенный. Ну так не переживай, тебе вообще не нужно ничего делать. А я собираюсь заниматься этим столько, сколько потребуется. И пусть она меня ненавидит. А ты будешь тем родителем, которого дети обожают, потому что такие родители пекут для них блины и берут с собой на футбол». Я закатала рукава и вернулась к Лулу. Я использовала все возможные тактики и виды оружия. Мы работали с обеда до позднего вечера. Я не давала ей встать, даже для того чтобы попить или сходить в туалет. Дом стал военным полигоном, я сорвала голос на криках, но ничего не получалось. И тогда даже я начала сомневаться. И вдруг, среди этого разочарования, Лулу сыграла правильно. Ее руки вдруг заработали вместе, каждая выполняла свою партию как надо. Мы обе поняли это. Я затаила дыхание. Она медленно попробовала повторить. Потом сыграла быстрее и увереннее — и все равно ритм держался. В следующий миг она вся сияла. «Мама, смотри, это просто!». После этого она стала играть снова и снова, и даже не хотела отходить от пианино. Этой ночью она пришла спать ко мне, мы обнялись и свернулись калачиками в объятиях друг друга. Когда она исполняла «Маленького белого ослика» на концерте через несколько недель, другие родители подходили ко мне и говорили: «Какая подходящая музыка для Лулу — такая же веселая, как она!» И даже Джед похвалил меня. Западные родители очень беспокоятся о самооценке детей. Но самая худшая вещь, которую вы можете сделать для самооценки ребенка — это позволить ему сдаться. А с другой стороны, лучший способ поднять самоуважение — это сделать что-то, о чем ты раньше думал, что не можешь. Это — фрагмент из статьи Азиатская или западная традиция воспитания. Читайте всю статьи и пишите, что вы об этом думаете: лучшие отзывы с удовольствием размещу в следующей рассылке.

Как я теперь буду жить, мама?

Но самым знаковым «другом» в нашей жизни был индюшонок Костя. Появился он, когда Варюше было пять лет. Она нашла его летом в той самой корзине бабушки Кати, откуда позже Дуня достанет одноглазую Машку. Костя принадлежал когда-то старшей сестре моего мужа, и он уже достаточно взрослый «мальчик».

На самом деле, это пластмассовый розовый воробей. И, предполагаю, что Варя не обратила бы на него особого внимания, если не одно обстоятельство. Как раз в это время в украинском селе у нашего дружественного батюшки (это совсем недалеко от бабушки Кати), к которому мы заехали в гости, вылупились индюшата. И это очень впечатлило нашу городскую девочку.

В общем, налюбовавшись на живых индюшат, а потом обнаружив розового воробья, Варя стала индюшкой и пару дней высиживала его в гнезде-кресле. Когда он появился на свет, Варя торжественно представила его нам: «Это мой сын, птенчик Константин»…

Ни один из наших детей не дался нам так трудно, как Костик. Никого из них мы не боялись так потерять или где-то забыть, как этого индюшонка. Потому что если Варя хотя бы ненадолго упускала его из виду, это было страшное горе и слезы.

Первым мы укладывали спать Константина, потому что без него Варя категорически не шла в постель. А так как у нас уже была маленькая Соня, то бегающий вечерами по дому в поисках «сына» старший ребенок — определенная проблема.

Не дай Бог на улице кто-то из детей дотронется до Кости… За столом он сидел с нами, и ему доставался лучший кусок. Соответственно, его нельзя было потерять перед едой, иначе мы не могли бы приступить к трапезе. В храм он тоже ходил с нами, и Варя выпускала его из рук только перед Причастием. Но к иконам он прикладывался наравне со всеми.

А однажды мы его чуть не лишились. Это было в сквере недалеко от дома бабушки Кати (все тем же летом, когда он у нас «вылупился»). Я сидела на лавочке и качала в коляске Соню, а Варя учила летать своего Константина, подкидывая его над головой. И вдруг крик: «Мама, мама, он провалился!». Там, перпендикулярно к земле, была вкопана труба высотой больше двух метров. В нее-то Варя и умудрилась закинуть индюшонка.

«Как я теперь буду жить?!?» — плакала дочка, а я, если честно, не представляла, как теперь мы все будем жить и как успокоим безутешную «индюшку».

К трубе я притащила весь мусор, который нашла в округе, какие-то ящики, коробки… Выстроила пирамиду и взгромоздилась на нее. И (о счастье!) оказалось, что в трубу кидают не только индюшат, но и бутылки из-под пива, пачки сигарет и т. д. Так что Костик оказался на самом верху. Но скажу вам честно, если бы он даже был глубоко под землей, и достать его было бы невозможно, я бы это сделала. Я бы вызвала МСЧ, купила бы местным алкоголикам, которые сидели неподалеку, весь вино-водочный магазин, чтобы они что-нибудь придумали, или принесла бы бензопилу и спилила бы эту трубу. Потому что Варя, правда, без него не могла.

Мы привезли индюшонка в Москву, и через какое-то время он пропал. Это было где-то через 4 месяца после его «вылупления». Последний раз Костю видели в руках у годовалой Сони. И все!

Всей семьей мы обыскали каждый сантиметр квартиры. Как те друзья с желтым осликом. Костик как сквозь землю провалился. Варя была безутешна, но вечером мы кое-как уговорили ее пойти спать, пообещав, что с первыми лучами солнца вновь все перероем.

Поисковая операция продолжалась неделю, а потом Соня, улыбаясь, принесла откуда-то нашего Константина и вручила Варе. До сих пор никто не знает, где он был. Предполагаем, что сама Соня его и спрятала, а, насладившись всласть нашим «кипишем», достала из своего тайника.

Но за эту неделю Варя от Костика отвыкла и уже почти в него не играла. А нам было даже жалко, ведь Костик — это «эпоха», практически член семьи. Даже бабушка Катя, звоня нам с Украины, все время спрашивала: «А как Костя?».

Прошло несколько лет, но мы с мужем его бережно храним и, раздавая игрушки или вынося их на детскую площадку или в воскресную школу, Костю всегда оставляем дома. А Варя почему-то смущается, когда мы ей о нем напоминаем.

Ночные полеты на гусе

У детей часто бывают удивительные фантазии и «привязанности», совершенно необъяснимые для нас — взрослых. Какие-то пугающие и «сумасшедшие».

Помню, в детстве мама активно боролась с одной моей игрой. Мне было лет шесть. Я как раз закончила читать книгу Лагерлеф «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями». И мне так она понравилась, что, ложась спать, я брала с собой в кровать все игрушки, которые были чем-то «живым»: утки, куклы, поросята… И представляла, что мы куда-то летим на гусе. Одеяло было огромным пером, под которое мы прятались от снега, дождя и ветра. И было так уютно, вы себе не представляете…

Игрушки эти занимали практически все пространство, а я «кукожилась» где-то с краю, мечтающая и довольная. И все бы ничего, но утром, перед выходом в сад, мне нужно было быстро их собрать и убрать постель, а «быстро» для ребенка — понятие относительное. Нервничая, мама уговаривала меня брать в постель хотя бы две-три штуки, но я представить себе не могла, как брошу всех остальных «друзей», и они никуда не полетят.

А еще я все детство просила собаку. Представляла, как буду ее кормить, играть с ней, водить на поводке. Но родители — ни в какую. В конце концов, собака была все же куплена и вскоре «брошена» на мою маму, которая была больше всех против какой-либо живности. И все 16 лет жизни нашего пса они были лучшими друзьями.

Но это гораздо позже… А как-то на Новый год мне подарили плюшевого спаниеля. Я его назвала Бимом, потому что как раз недавно посмотрела «Белый Бим — черное ухо» и рыдала днями напролет.

Мне тогда было где-то восемь или девять. Я таскала его за собой везде, где только можно, беседовала и, «покормив» вечером, укладывала с собой спать. И спала с ним так лет до 15. Потом уже стыдно стало, невеста на выданье, а все с плюшевыми игрушками играю.

Когда мне было уже за 20, в квартире сделали ремонт и все старое и ненужное вынесли на помойку. В том числе и моего Бима. Истерик я, конечно, не закатывала, но очень грустила. Все же, целая «эпоха».

А еще у меня была любимая игра в колготки. Я всю жизнь мечтала о косах, а родители делали мне «спортивную стрижку». И дома я часто надевала на голову колготы (белые, серые, зеленые, красные — любые) и представляла, что я девица-красавица и у меня шикарные длинные волосы…

Смутно помню, как однажды я напялила на голову бежевые колготки, прицепила к их «пяткам» банты и требовала, чтобы меня так повели на прогулку. Ведь мои «косы» нормального «человеческого цвета», и подмены никто не заметит.

В общем, когда я думаю, что у моих детей какие-то странные игры, стоит, наверное, вспомнить себя.

Соня сказала, что она олень